Я сел в автобус в восемь утра. Положил свой рюкзак на колени, а потом жадно обнял его, как будто в нём было что-то очень дорогое мне. Но он был полупустой: в нём были ручки, исписанная тетрадь и книга, которую я таскаю с собой везде, но не читаю, вроде даже не открывал. Наверное, я схватил рюкзак так, потому что бессознательно не доверял кудым-морту. А ехать предстояло именно с ним, ведь кто ещё поехал бы в Кудымкар на автобусе в восемь утра, как не его житель. Разве что я.
У меня была своя цель. Я много раз бывал в этом городке: выступал на сцене местного КДЦ, играл на здешнем стадионе в футбол, лежал в больнице и ещё много чего. И каждый раз перед поездкой из своего села, что лежит севернее Кудымкара, я чувствовал себя паршиво. Так же я себя чувствовал в самом городе, такое же послевкусие ощущал в пути домой. В общем, Кудымкар я не любил. Просто так, беспричинно.
Но эта поездка должна была стать особенной для меня. Впервые я еду в Кудымкар из Перми, а не из своего села, и впервые не по делам, не в спешке и в одиночку. Я еду, чтобы покончить с этой аллергией, с этой непереносимостью, с этой неприязнью к городу, который вряд ли этого заслуживает. Моя цель — полюбить его. Или хотя бы понять причины этой нелюбви.
Когда непрогретый автобус, недовольно урча, тронулся, уже светало. Я глянул на пермское небо: было пасмурно, совсем не так, как я себе представлял до поездки. Ладно, может, эта хмарь не дотянется до Кудымкара, 150 километров все-таки. Тоже недовольно урча, я сжался в пуховике и уснул.
Проснулся уже на кудымкарском автовокзале. Ещё до пробуждения я понял, что мы недалеко, потому что в какой-то момент почувствовал себя некомфортно. Открыл глаза: мимо меня проплывали люди, почему-то они не спешили покинуть уже теплый салон автобуса. Я вышел последним. Автобус, как бы прощаясь, фыркнул, дверь закрылась. Ещё толком не проснувшись, я сжал в руках рюкзак, будто проверял, не пропало ли чего. Пропадать было нечему.
Было холодно. Почему-то вылетело из головы, что в Кудымкаре температура всегда ниже, чем в Перми. Я пожалел, что привык обходиться без шапки. Воздух будто щипал меня за уши и нос. На меня строго посмотрел облупленный жёлто-прокуренный автовокзал. Вдалеке я услышал: «Такси: Карагай — Краснокамск — Пермь». А потом: «Юрла — Кочёво — Гайны».
Обогнув забор, я вышел на пятачок. Это такая короткая пешая улочка вроде рынка, где по обеим сторонам разбросаны магазинчики. Я проскользил сквозь людей, боясь встретиться с кем-нибудь взглядом. За плотным и плоским слоем облаков неба не видно совсем. В воскресное утро на пятачке так же плотно, не протолкнуться. Единственное, что меня порадовало, – родная речь. Я услышал, как две немолодые женщины, на лица почти близнецы, да и одеты одинаково, что-то обсуждали на коми-пермяцком языке. В этот момент проглянуло солнце, подмигнуло и снова скрылось.
Перейдя дорогу, я свернул вправо и пошёл вниз по улице Строителей. Острый ветер подул в лицо, уши прижались к затылку. Я нахлобучил капюшон, чтобы хоть как-то согреться. Шёл я буквально куда глаза глядят. У меня не было чёткого маршрута, да и ориентировался я плохо. Знал только несколько известных мест, но у меня в голове они не складывались в общую картину.
Я не спешил, в отличие от местных. Они шли твёрдо и уверенно, как будто знали, чего им надо. Я же не знал. Во дворе на каком-то здании увидел большой красный баннер с надписью «Вына — сильный» и нарисованными человечками.
Улица Строителей плавно перетекла в Калинина, шва между ними я даже не заметил. Моё внимание привлекли фигуры слева у тротуара. Это были вырезанные из дерева скульптуры: Леший, сидящий на скамейке под руку с буквой «Ӧ» на ножках – символом коми-пермяцкого языка. В одном месте на вырезанной букве я увидел серьёзную трещину.
Чуть поодаль были похожие фигуры. Это Чуды, нечто вроде языческих тотемов, тоже вырезанные из дерева. Один из них смотрел на меня как-то недружелюбно. Снова подул ветер, я проверил рукой рюкзак на плече.
Спустившись чуть ниже, я увидел знакомое место. Это кофейня, где работал один мой знакомый из села и как-то приводил меня туда. Нужно было отогреться, и я решил заглянуть. Я вошёл, над головой прозвенели колокольчики фэн-шуй. Из-под стойки выглянула девушка и уставилась на меня. В вытянутом пространстве кофейни не мог появиться ветер, но я его почувствовал. Неловкую паузу прямо распороли слова девушки:
— Мый колö?
— Да ничего мне не надо, — я вытерпел ещё одну паузу, — это… а где Руслан?
— Какой Руслан? — я не стал отвечать и вышел. Меня проводили колокольчики фэн-шуй.
Хоть в кофейне я провёл с полминуты, уличный холод разжал свою хватку. Я пошёл дальше. Сначала хотел вывернуть налево, к драмтеатру и музею, но что-то меня удержало и повело прямо. Через полквартала вдалеке увидел сначала купол, а потом весь Никольский собор. Рука машинально потянулась перекреститься, я себя одёрнул. Эту церковь раньше я видел только на фотографиях и картинках о Кудымкаре. В куполе отразилось только что вышедшее солнце.
Подойдя ближе, я увидел, что храм окружён парком, в котором даже кто-то гуляет. Значит, и мне можно. Вход я отыскал не сразу, потому что парк ограждён. В заборе выбит символ семьи из коми-пермяцкого орнамента. Я знаю, потому что когда-то в сельском детском саду мы изучали это. Напротив входа — бюст человека с многозначительным выражением лица. Как оказалось, это И. Я. Кривощёков, географ и картограф, который заложил этот парк. Об этом в детском саду вроде бы не рассказывали.
Собор чем-то был похож на церковь в моём селе. Высокие узкие окна, видно алтарь, возвышается колокольня. Да, все церкви выглядят примерно одинаково, но я о другом. У меня возникло чувство какого-то родного спокойствия. С другими храмами у меня такого не было. А здесь, как дома, я почувствовал безмятежность и легкость. Церковь по-матерински ласково принимала мой взгляд и разглядывала меня в ответ. Её выбеленные стены источали чистоту и уют. Она по-хозяйски наблюдала не только за мной, но и за всем городом, она видела каждого. И каждого она была готова принять. Даже меня.
В парке было почти пусто. Солнце, уже откровенно играясь, уверенно светило, облака рассеялись. Стало совсем светло, я забыл про ветер. Ноги привели меня к скамейке, слегка подогретой солнцем. Я присел и опёрся на спинку. Даже не заметил, что сзади был рюкзак. Мимо меня прошла крупная женщина, громко разговаривая по телефону. Руки у неё были в карманах, а телефон вложен в шапку к уху. Она сказала в телефон: «Если я сама себя не заставлю работать, то мне ведь никто не подаст на блюдечке. Нужно самой как-то двигаться, поэтому я не могу…» — на этих словах она уже миновала мою лавку и ушла. Я осмотрелся, увидел смеющихся отца с дочерью. Защебетали птицы.
Вечером я ехал домой на трамвае от пермского автовокзала и думал о своём путешествии. Почему мне так не нравился Кудымкар? Что я находил в нём такого отталкивающего? Нужно ли было стараться его полюбить? Или было достаточно остановиться, оглядеться и почувствовать себя дома там, в столице коми-пермяков? Словами на эти вопросы мне ответить не удалось. Зато что-то точно изменилось, поездка точно получилась особенная. В переполненном трамвае я прикрыл глаза и проверил рюкзак на плече.
Все фото: Денис Федосеев
