Меня давно интересовала проблема наркомании, ведь с самого детства вокруг меня так или иначе говорили о злобном яде, вызывающем зависимость и приводящем сначала к мучительной жизни, а затем — к смерти. Папа рассказывал, как в нашем дворе валялись шприцы, на детской площадке кололись наркоманы, а в соседнем подъезде торговали всевозможными эйфоретиками.
Так я узнала о Евгении (имя изменено. Прим. ред.). Сейчас ей 43 года, у неё двое сыновей — Денис и Олег (имена изменены), которым по 20 и 8 лет, и муж Алексей (имя изменено). Евгения и Алексей – бывшие наркоманы. В юности они даже не заметили, как стали зависимы от яда, который медленно их убивал.
Когда я решила, что хочу взять интервью у Евгении и Алексея, была почти уверена, что они оба откажутся, ибо тема тяжёлая и говорить о своём тёмном прошлом, доставать скелеты из шкафов мало кто согласится. Алексей отказался сразу. Евгения сказала, что эта тема в их семье закрыта и говорить об этом она не хочет, ведь боится, что её слова будут переиначены. Однако через 2 часа после отказа она перезвонила мне, уточнила все детали и в конечном счёте согласилась поведать мне и вам свою историю на условиях полной анонимности.
Мы с Евгенией договорились встретиться на моей кухне, хотя я настаивала прийти к ней домой. Перед интервью она позвонила мне и спросила, можно ли ей прийти с банкой пива и можно ли будет курить «Айкос». Я не отказала. Мне было важно, чтобы она чувствовала себя комфортно.
Евгения пришла в большой чёрной куртке с банкой пива за пазухой, в чёрных леггинсах и серой кофте. Её черты лица напомнили мне Леди Гагу, разве что с более глубокими морщинами. В пронзительных зелёных глазах читался небольшой страх. Её поначалу дрожащие губы с большим белым рубцом в уголке говорили мне о том же. На её лице почти не было макияжа, только немного размазанная тушь. Узкие брови с татуажем встали домиком перед тем, как открыть пиво. Она ещё раз робко спросила: «Можно?». Её голос немного шершавый, дрожащий. Евгения села на стул, скрестив ноги, зажав руки.
1
Перед началом интервью я искренне призналась, что тоже волнуюсь и что я не преследую цели уличить Евгению в чём-то. В этот момент она немного расслабилась и была готова поговорить со мной. Закурив «Айкос», она начала рассказывать о своём детстве: «До какого-то периода я была излюбленным ребёнком. В какой-то момент, видимо, в связи с тяжёлыми временами, я осталась предоставлена сама себе. Считаю, что контроля недостаточно было. Началось это лет с 14, как раз подростковый возраст. Родители перестали участвовать в моей жизни, занимались в большей степени своими проблемами». Её голос немного скачет и прерывается — она волнуется, а шрам в уголке губ немного мешает ей говорить чётко.
В 1994 году Евгения жила в центре Перми, где у неё появилась компания друзей в разы старше неё. Она не была красавицей, но всегда была душой компании, люди сами тянулись к ней, а она – к ним. Она ходила с ними на дискотеки, там и услышала о наркотиках, тогда это было модно. На вечеринках употребляли препараты, которые стимулируют мозг, чтобы можно было долго и весело танцевать.
«Сначала я держалась-держалась, не пробовала… Потом что-то, как-то, один, второй, третий в этой компании начали употреблять… И тогда мне близкий человек говорит: «Попробуй, попробуй». Говорил, что ощущения крышесносные. Я попробовала. И всё. И понеслось», — говорит Евгения с сожалением и небольшой ухмылкой.
Тем самым близким человеком оказался её будущий муж Алексей, у которого был приятель-дилер, так что поначалу наркотики доставались им почти бесплатно. Евгения, описывая этот период своей жизни, отмечает, что они с Алексеем не работали, а «всё время кутили, веселились, употребляли».
2
Испытав эйфорию однажды, Евгения и не заметила, как стала зависимой, а окружать её стали не близкие, а друзья-наркоманы. В голове только постоянная и надоедливая, как мошка, мысль о новой дозе, которая съедает изнутри. Тусовочная реальность сменилась головной болью и желанием уколоться.
Евгения сжалась всем телом и быстро, словно скороговорку, произнесла: «Я поняла, что зависима, когда началась уже физическая ломка. Когда без этого не можешь уже встать и пойти делать что-то».
Они с мужем впервые попробовали бросить в 1998, когда Евгении было 19 лет. «Дома закрывались на весь день. Но ничего не получалось. Силы воли не хватало. Родители пытались помочь, — Евгения говорит отрывисто и ненадолго замолкает. — Мама со мной закрывалась дома, пыталась меня сдерживать, но там у меня было такое состояние, что хочешь-не хочешь всё равно приходилось меня отпускать».
Евгения признаётся, что все её близкие знали о зависимости, но ничем особо не помогали и не препятствовали её походу за новой дозой, просто знали, что такая проблема существует. Когда она говорит об этом, всё её тело сжато от обиды. Её зелёные глаза покрываются пеленой и смотрят куда угодно, только не на меня.
Свой обычный день в употреблении Евгения описывает тяжело, смотря в пол. Я понимаю, что мне приходится раскапывать то, что героиня уже давно зарыла и не хочет вспоминать. «Либо у тебя есть доза на утро, либо её нет. Если её нет, то ты просыпаешься, начинаешь заморачиваться, искать, обзванивать, придумывать что-то с деньгами. Если денег нет, звонить тому, у кого они есть, и предлагать помощь. Просто говоришь, мол, у меня скоро встреча, брать тебе? Едешь, покупаешь. Отсыпаешь себе. Вечером снова надо искать. Два раза в день это стабильно было, иногда чаще. Когда наркотик выходит из организма, требуется снова и снова его восполнять».
3
В конце 2002 Евгении всё же пришлось бросить. Она узнала, что беременна. Тогда зарождающаяся в ней новая жизнь её мало заботила, но Алексей настоял на том, что ребёнка нужно оставить, а наркотики – бросить. Хотя бы на время. Однако, жизнь Евгении оставалась связанной с веществами: она начала их распространять. «Потому что у меня ситуация такая была, неоткуда было брать деньги. Не скажу, что я особо много распространяла, больше скорее помогала, всегда как посредник участвовала», — говорит с легкой улыбкой, на её щеках проступили небольшие ямочки.
После родов Евгения начала употреблять снова, а старший сын Денис был рядом и когда она кололась, и когда ходила за новой дозой, и когда продавала. Тяжело вздыхая, она говорит: «Когда моего мужа Лёшу посадили, Денису уже было 4. Лет с трёх до восьми, то есть на протяжении 4-5 лет, он был вынужден участвовать во всём этом. Он не ходил в садик, он ходил только в воскресную школу. Потому что это ж надо было каждый день рано утром вставать, идти, участвовать во всём этом. А у меня не было сил, да и желания тоже, я ведь не понимала, что для ребёнка это важно. Зато у меня были силы искать дозу и таскать за собой сына», — говорит громко, с явным укором и сожалением.
Алексея посадили за употребление. Евгения с мужем и сыном пришли на встречу для приобретения наркотиков. Тогда-то и произошла «облава». Алексей взял всю вину на себя, благодаря чему Евгения смогла остаться на свободе, но легче от этого не стало: «Руки опустились. Это же он тогда мне приносил всё, а тут мне пришлось самой заморачиваться, ещё и с сыном на руках. Приходилось самой искать, находить выходы».
После этой истории Евгения попыталась бросить снова, уходя, как она говорит, «в алкашку». Но знакомые-наркоманы, зная её историю, жалели её и отсыпали дозу. Попытки «завязать» оказывались тщетными.
По словам героини, её муж Алексей и в СИЗО умудрялся употреблять. Тогда это было легко и доступно, пускай и не так систематически, как дома. Уже потом, когда его увезли в колонию, приходилось терпеть.
Евгения сразу решила, что дождётся мужа. Причём она была уверена, что, вернувшись домой, он перестанет употреблять, а у неё тут «что попало происходит». Тогда, в 2011, она твёрдо решила бросить. Раз и навсегда.
4
«Пошла в больницу. Очень-очень сильно хотела от этого избавиться, понимала, что это ненормально и так не должно быть, что у меня ребёнок, который должен быть рядом и должен видеть нормальных родителей».
Даже лечь в больницу сначала оказалось непросто. Вены Евгении были сожжены, из-за этого у неё не могли взять нужные для лечения анализы. В полном отчаянии героиня с сыном пошли к мощам святой Матроны и вдвоём молились о последнем шансе. «Я считаю, что случилось чудо какое-то! Я пришла к заведующей наркологической больницы, встала перед ней на колени, заревела, закричала “Спасите меня! Сделайте что-нибудь!”».
Заведующая тогда напрямую связалась с главврачом больницы. Он помог Евгении лечь в больницу с экспресс-тестами с кровью из пальца. Дениса отправила к матери на дачу, а сама легла в «наркологичку» на два месяца. Что было там – и не помнит толком. Говорит, что очень болела голова и что постоянно хотелось пить. Уже под конец больше всего на свете хотела увидеть сына.
«Когда вышла, очень сильно Господа просила, чтобы он дал мне сил бороться, — говорит и смотрит в потолок. — Каждый раз, когда я пыталась достать дозу, Бог меня словно слышал, и у меня не получалось этого сделать. Спустя время я уже отпустила. Уже не хотелось. Когда на протяжении месяца ты тыркаешься-тыркаешься, видишь, что ничего не получается, уже думаешь, что нафиг оно надо, не буду даже пытаться». Евгения отмечает, что сама пришла к тому, чтобы бросить, а основной причиной и смыслом жизни стал сын Денис, которого нужно было отправлять в школу.
«Это был один из самых тяжёлых периодов в моей жизни. Самый тяжёлый, — пристально смотрит на меня и делает глоток пива. — Потому что и здоровье потеряно, и молодость — в никуда. Ни образования, ничего из-за всей этой ситуации. Но при этом я могу сказать, что это опыт. Какой-никакой, но это опыт жизненный, мой опыт», — говорит с сожалением и тяжело вздыхает.
Зависимость не прошла бесследно для здоровья Евгении. «Слава богу, до ВИЧа не дошло», но через иглу Евгения заразилась гепатитом. Она всё ещё лечится: «Я добилась, чтобы за счет государства вылечить свой гепатит. Вылечила, государство потратило на мои лекарства тысяч 600-700, наверное. Но на фоне побочных действий от лекарств у меня появился сахарный диабет! Жалко здоровье, жалко… Годы и здоровье», — говорит и разводит руками.
5
Почти сразу же, как муж Евгении вернулся из мест заключения, они решились на второго ребёнка. «Захотелось смысл жизни новый иметь, но Олегу передался гепатит. Я верю в то, что существуют высшие силы, и я молилась на протяжении трёх лет, как молилась, когда хотела избавиться от наркотиков. Шанс перебороть эту болезнь детскому организму составляет 10 %, но его организм смог это сделать», — в словах Евгении слышится победная гордость.
Евгения говорит, что простила свою мать, но в её словах всё равно читается обида, которая будет с ней, вероятно, до конца жизни: «Я бы скорее маме своей сказала, что надо больше контролировать своего ребёнка, участвовать в его жизни. У нас даже сейчас эта тема редко поднимается».
Какой Вы видите свою жизнь через 10 лет? Евгения не спешила отвечать. Она долго улыбалась и смотрела в потолок, видимо, размышляя. «Я часто представляю и мне часто снится, как мы сидим с мужем на лавочке на какой-нибудь даче, встречаем детей с внуками. Это самая моя большая мечта!», — Евгения говорит и не перестаёт улыбаться. На её щеках снова показываются ямочки.
6
На этом интервью будто бы завершилось. Не знаю, пиво это или нет, но и мне, и героине хотелось продолжить. Евгения только сейчас расцепила ноги и стала говорить со мной, не пытаясь четко и ясно формулировать свои мысли. Тут она открылась мне до конца.
«Мы в семье вообще не поднимаем эту тему, она у нас закрыта. Если Олег что-то где-то узнает – не дай Бог! Денис-то понятно, он уже в теме. Я у него очень долго просила прощения за то, что в его жизни всё это произошло, потому что это не нормально, я понимаю, что такого не должно быть», — говорит и не скрывает эмоций. Затем робко спрашивает: «Можно ещё?», ведь мы, вроде как, уже закончили интервью. Я видела, что она хочет продолжить не просто говорить, а изливать душу. Видимо, именно этого ей не хватало.
Она делает глоток пива и продолжает: «Сейчас, уже будучи состоявшейся, я работаю на хорошей работе, я завязала, но меня всё равно воспринимают как наркоманку, — Евгения взмахивает руками так, что руки ударяются о ноги и слышен характерный звук хлопка. — Недавно была такая ситуация: у меня мама работает в столовой в школе, посуду моет. Сидят четыре взрослые тётки, завучи, и обсуждают, за что у меня Лёша сидел! И когда моя мама это услышала, конечно, она сделала им замечание, ей стало неловко. Но, ты представляешь, до сих пор эта тема мусолится! Не дай Бог у меня ребёнок вот так в школе что-то услышит, ещё и в таком контексте. А учителя ведь разные бывают, могут и за это ребенка тюкать, а потом начнутся обзывательства от одноклассников… Я этого не допущу. Я их просто разнесу. Засужу!», — говорит Евгения твердым, почти рычащим голосом. «Пускай меня тут все знают, знают моё прошлое, переезжать я из этого района и уж тем более города не хочу. Мне здесь удобно, комфортно. Я себя не представляю в другом месте. Ну, здесь да, все знают, было и было. А куда я денусь? Это моё прошлое. Его не вычеркнешь из памяти».
На вопрос о том, простил ли её старший сын Денис, она отвечает короткое: «Не знаю». «У него действительно из детства какие-то воспоминания есть, говорит: “Помню, мама, мы с тобой вместе бежали куда-то”. То есть мне надо было тогда каких-то денег заработать обманом. Грубо говоря, я покупала какой-то парфюм и продавала втридорога. И всё это бегом-бегом, он был в этот момент со мной. Мне больно от того, что он это помнит. У остальных детей воспоминания о детских играх, о садике, а у моего вот так…». Она говорит и немного всхлипывает. Я понимаю: Евгения не простила саму себя.
Счастье для Евгении – дети и гармония в семье. Она отмечает, что стала часто ругаться с Денисом по незначительным поводам, он уже стал взрослым. «У нас Денис пытается участвовать в воспитании Олега. Иногда остается у своей девушки, звонит мне, спрашивает, сделал ли Олег уроки, контролирует! Денис он прямо очень самостоятельный, с таким стержнем. Я думаю, что вся эта ситуация его прямо закалила, потому что всякое у нас было… А Олег инфантильный, потому что мы его разбаловали в какой-то степени».
Евгения рассказывает про Дениса. Он учится в колледже и планирует идти дальше — за высшим образованием. «Да ждёт-не дождётся, когда доучится и уже свинтит из дома! Я ему говорю: “Диплом на стол положишь, иди куда хочешь!”. Потому что мне образование мои родители не дали. Теперь в моих обязанностях хотя бы проконтролировать, чтобы он его получил. Дать ему удочку, а рыбу пускай сам ловит. Но он у нас способный парень, и школу хорошо окончил», — Евгения рассказывает о сыне с особой гордостью.
Затем восклицает: «Ой, мы заболтались!». Выливает остаток пива в стакан.
Спрашиваю про алкогольную зависимость. «Я не считаю, что это особая зависимость, можно и без этого как бы. Просто тут четыре дня праздников, в себя прийти не могу. Нет, ну всё равно! Конечно, это в некоторой степени алкоголизм. Но просто алкоголизм алкоголизму рознь. Мы с утра встаём, идём на работу, всё честь по чести. Вечером можно и пиво попить. Наверное, да, это зависимость, но не такая же жёсткая как бы. Мало у меня таких знакомых, которые, выходя из наркомании, не употребляют вообще ничего. Потому что у всех наркоманов какая-то слабохарактерность есть, склонность к зависимостям. Какая-то замена идёт», — вижу по Евгении, что она немного застеснялась.
Невзначай говорю, что сейчас прямо в школах, ничего не стесняясь, распространяют наркотики. Евгения продолжает: «Ну знаешь, Соф, — говорит моё имя так мягко, что мурашки бегут по коже. — К сведению, мы в 90-х были на натуральных наркотиках. Потому что сейчас это капец ведь, что они употребляют, — она переходит почти на крик. — Если они нюхают, это ещё ладно, но если они колют, просто сгнивают заживо! Вон, как Воронина, это же капец! За два месяца её скрутило. Деньги есть — ума не надо. И ничего не волновало, что дочь с эпилепсией, что её лечить надо! Два месяца и всё. Она умерла! Мне вот сейчас на стол положи, я скажу: “Пошёл на*ер!”. Мне на самом уже страшно что-то в себя толкать, потому что я хочу жить и хочу дожить до внуков!».
Евгения допила остаток пива, выкинула в мусорку около пяти стиков «Айкоса», оделась и оставила меня с бесконечным потоком мыслей в голове. Я размышляла о её тяжелой судьбе, о детстве её сына, с которым лет 10 назад прыгала по гаражам во дворе и даже не догадывалась, через что он прошёл. С этими мыслями я долго не могла уснуть: когда закрывала глаза, перед ними быстро мелькали картинки жизни Евгении. Думаю, это интервью было нужно и ей, и мне.
Сколько бы не говорили о проблеме наркомании в целом, абстрактно, важно говорить о конкретных людях и разбираться, в какой момент дорога жизни наркомана повернула не туда. К сожалению, яд, отравляющий судьбы, только прогрессирует. Ничто не делает людей более несчастными, чем зависимость.
Источник главного фото: https://birjukovo.wordpress.com
